Взгляд на искусство как на систему сообщающихся сосудов уже давно прочно утвердился в отечественном и зарубежном искусствознании. Изучение проблем, связанных с пересекающимися и параллельными" путями развития искусств, открыло богатую перспективу исследования их генезиса, изучения их самой важной, содержательной стороны. Не случайно вопросы взаимодействия искусств до сих пор продолжают определять направление многих современных перспективных научных изысканий.

К числу таких проблем относится вопрос о соотношении музыки и орнамента. В отличие от других составляющих систем традиционных видов искусств (музыка - живопись, музыка - танец,] музыка - искусство слова), неоднократно отмеченных и относительно проанализированных исследователями, музыка - орнамент до сих пор практически не подвергалась детальному анализу. Между тем, это направление является очень продуктивным, прежде всего с точки зрения выявления неких общих пластических архетипов, имеющих место как в структуре орнамента, так и в графике мелодии музыкального произведения. Полученные данные, вероятно, могли бы указать на некие устойчивые параметры пространственного восприятия мира, которые нашли свое отражение в пластике рисунков орнамента и музыкальном мелодическом рисунке.

Возможность сравнительного анализа музыки и орнамента заключена в синкретизме древнейшего искусства, а также в постоянной и сильной взаимосвязи музыки с визуальными искусствами, прослеживающейся на всем протяжении ее эволюции.

Память об этом изначальном синкретизме до сих пор продолжает жить в синестетической символике, которая служит звеном, объединяющим различные искусства. Прекрасным подтверждением этого является, например, музыка, выразительные средства которой, по наблюдениям исследователей, изначально несут на себе ответ продолжительной теснейшей взаимозависимости музыки, слова и жеста, основанной на бессознательной примитивной связи чувств и общении с природой. Музыкальное искусство обречено постоянно возвращаться к своим синкретическим первоистокам - к разного рода соощущениям, которые заставляют как композиторов, так и слушателей видеть в музыке целый спектр разнообразных цветов, наделять ее различными осязательными, пространственными и другими представлениями. Особое место в музыке занимает наиболее древняя кинетическая символика, ведущая свое происхождение от теснейшего единения звука и движения в первобытном искусстве. Именно кинетическая символика и оказывается той основой, на которой становится возможным пересечение музыки и орнамента.

Интуитивно эта связь была отмечена исследователями уже давно. Так, еще Э. Ганслик в своей книге Музыкально-прекрасное (1854) приходит к сравнению музыки с живой, находящейся в непрерывном росте арабеской. Между движением в пространстве и движением во времени...существует несомненная аналогия, - заключает автор. По его мнению, главной стихией музыки является изображение динамической стороны чувств, подражание движению психического процесса, и поэтому ее содержанием становятся движущиеся звуковые формы, которые развиваются как калейдоскоп вечно меняющихся линий, цветов и фигур.

...Стройность общей архитектоники и безграничное разнообразие орнаментации мелодических линий протяжных песен можно сравнить с шедеврами изобразительного искусства казанских татар, где мы также наблюдали беспредельное богатство орнамента, который является органичной частью крупных форм (в памяти возникают интерьеры и порталы архитектуры волжских булгар). Несмотря на метафоричность многих высказываний, само их наличие в работах специалистов самого различного профиля показывает, что между музыкой и орнаментом действительно существует некая глубинная, кровная, пока еще должным образом не аргументированная связь.

Без сомнения, музыка и орнамент, функционирующие в рамках одного исторического периода, выражают общие особенности менталитета данной эпохи. Естественным следствием этого является общность выразительных приемов, композиционных, структурных принципов, используемых в этих искусствах. Так, например, предметность и утилитаризм мышления первобытного человека проявляются в равной степени как в древней музыке (особое внимание к изображению звуков внешнего мира - криков животных, голосов птиц и т. д.), так и в орнаменте (знаки как изображение конкретных предметов - ромбическая сетка, воспроизводящая рисунок сети для ловли птиц и зверей, квадрат с точками как знак засеянного поля и т. д.). Аналогичным образом открытость структуры первобытного орнамента (невозможность выделить границы изображения, его центр, верх, низ, направление действия, почти полное отсутствие иерархии между изображаемыми предметами) получает свое воплощение и в древнейших напевах, для которых характерна хаотическая неупорядоченность звукового материала. Синестетические фиксированные ассоциации оказываются здесь неотъемлемым условием функционирования обоих искусств. Близкие родственные тенденции обнаруживаются и при сравнении музыки и орнамента других эпох - средневековья, классицизма, романтизма и т. д.

Константные моменты сходства, относящиеся к обоим искусствам, могут быть обнаружены в результате сопоставления проявлений симметрии в музыке и орнаменте. Несмотря на все отличия, музыка и орнамент являются искусствами выразительными, в которых присутствует очень большая доля абстрагирования. Именно эта способность абстрактного представления определенного содержания, основанная на синестетической символике, и оказывается тем связующим звеном, которое дает возможность взаимопроникновению этих искусств.

Сравнительный анализ различных образцов показывает, что музыкальная организация имеет очевидные точки соприкосновения со структурными свойствами орнамента: действие законов симметрии, золотого сечения, ориентация на определенные пропорции, существование синестетических графических образов и др. Именно эти принципы служат важнейшим ориентиром формообразования и от ражают особенности человеческого восприятия временных пропорций, выступая в качестве связующего звена между различными искусствами.