В конце XIХ - начале XX вв. в большинстве художественных направлений важное значение придавалось не предметам, а их свойствам, которые становились символами душевного состояния. "К воздвижению мысли, ума присоединилось воздвижение чувства души", - записал в своем дневнике А. Блок.

Являясь "нервным центром мира", поэт сводит в единый образ природу, которая воплощается в звуках, красках и т.д., и свое переживание, для того чтобы полнее выразить свои чувства и адекватно передать их другому. Большое значение в возникновении аудиовизуальных аналогий играет эмоциональный фактор, который психологи называют "общим эмоциональным законом". "Сущность этого закона, - говорит Л.С. Выготский, - сводится к тому, что впечатления или образы, имеющие общий эмоциональный знак, т.е. производящие на нас исходное эмоциональное воздействие, имеют тенденцию объединяться между собой". Таким образом возникает и синестезия как образ субъективного переживания поэта.

На предыдущей конференции "Свет и музыка" автор анализировал творчество А. Блока и показал, что использование синестезии было для него не случайным и связано с эволюцией мировоззрения поэта.

На основании исследования поэзии русских символистов (Д. Мережковского, Ф.Сологуба, Вяч. Иванова, А. Белого, К. Бальмонта и др.) можно сказать, что все они, как и А. Блок, активно ключают в арсенал художественных средств поэзии синестезию. Синестезия явилась характерным признаком "новой поэзии", проводниками которой они считали себя и в системе которой было оправдано синкретическое слияние чувств. Известно даже, что, выступая адептом синестезии, А. Белый считал, что "отсутствие цветного слуха в художнике пера и кисти - изъян", и сам давал яркие примеры: "всклубится дымом черный хохот", "пели лунные лучи в мое расширенное ухо", "слыщу желтый хохот рыси", "смех серебристый", "браунинг красным хохотом разрывается в воздух", "золотой перезвон" и т.д.

К. Бальмонт, выступая в своей известной статье "Поэзия как волшебство" теоретиком и практиком синестетизма и давая там такие описания, как "... и - тонкая линия..." и т.д., считал, что "слово есть чудо, а в чуде волшебно все, что его составляет", и что "каждая буква есть волшебство, имеющее свою отдельную чару, и мы это выражаем в отдельных словах". Широко используя в своей поэзии синестетические образы, К. Бальмонт, как и в отношении аллитераций, теряет часто чувство меры: "твой смех прозвучал серебристый, нежней, чем серебряный звон", "светлый голос мандолины сладкой лаской прозвучал", "сладкий голос мандолины", "зеленый звон", "пурпурный час", "влажная темнота" и т.д. (Интересно, что, переводя других авторов, он почти не вводит в переводы синестетические образы.) В поэзии В. Брюсова синестетические образы тоже встречаются, но, как и у А. Блока, в основном в стихотворениях раннего периода, что также связано с эволюцией мировоззрения поэта.

Таким образом, русские поэты-символисты в своих творческих положениях пытались доказать правоту и закономерность возникновения смелых тропов - синестетических образов. Но когда поэт уходит от исследования своего "я", тогда поэзия его освобождается от многих "украшений" (включая и синестезию), становится более простой и ясной.